И, позабыв столицы дальной
И блеск и шумные пиры,
В глуши Молдавии печальной
Она смиренные шатры
Племен бродящих посещала,
И между ими одичала,
И позабыла речь богов
Для скудных, странных языков,
Для песен степи, ей любезной…
Вдруг изменилось всё кругом,
И вот она в саду моем
Явилась барышней уездной,
С
печальной думою в очах,
С французской книжкою в руках.
Ты отгадал, ты спас отца мне!
И он тебя спасет. — Я заклинаю
Тебя твоим законом, перестань
Тревожиться
печальной думой:
Она вредит здоровью твоему,
Разгорячает кровь.
Очевидно, человек в гробу не возбуждал у дьякона
печальных дум о том, что и дьякон подлежит этой натуральной повинности, что придёт время, и его вот так же понесут по улице для того, чтобы зарыть в землю; а он, лёжа в гробу, будет вот так же потряхивать головой и не возьмёт уж в то время ни одной, даже самой лёгкой ноты.
Неточные совпадения
Но, смотришь, промелькнет утро, день уже клонится к вечеру, а с ним клонятся к покою и утомленные силы Обломова: бури и волнения смиряются в душе, голова отрезвляется от
дум, кровь медленнее пробирается по жилам. Обломов тихо, задумчиво переворачивается на спину и, устремив
печальный взгляд в окно, к небу, с грустью провожает глазами солнце, великолепно садящееся на чей-то четырехэтажный дом.
Не таков Люцифер в «Каине»; это
печальный ангел тьмы, на его лбу тускло мерцает звезда горькой
думы, полного внутреннего распадения, концы которого не сведешь.
Торжественной песней прощальной
Окончился вечер, — не помню лица
Без грусти, без
думы печальной!
Отцы и матери смотрели на детей со смутным чувством, где недоверие к молодости, привычное сознание своего превосходства над детьми странно сливалось с другим чувством, близким уважению к ним, и
печальная, безотвязная
дума, как теперь жить, притуплялась о любопытство, возбужденное юностью, которая смело и бесстрашно говорит о возможности другой, хорошей жизни.
Здесь мне кажется возможным сказать несколько слов об этой комнате; она была хоть и довольно большая, но совершенно не походила на масонскую спальню Крапчика; единственными украшениями этой комнаты служили: прекрасный портрет английского поэта Эдуарда Юнга [Юнг Эдуард (1683—1765) — английский поэт, автор известной поэмы «Жалобы или Ночные
думы» («Ночи»).], написанный с него в его молодости и представлявший мистического поэта с длинными волосами, со склоненною несколько набок
печальною головою, с простертыми на колена руками, персты коих были вложены один между другого.
Сидит у царя водяного Садко
И с
думою смотрит
печальной,
Как моря пучина над ним высоко
Синеет сквозь терем хрустальный.
С этими словами вновь низринулся ангел на землю и навеки потерялся среди слез ее и крови. И в тяжелой
думе онемели небеса, пытливо смотря на маленькую и
печальную землю — такую маленькую и такую страшную и непобедимую в своей печали. Тихо догорали праздничные кометы, и в красном свете их уже пустым и мертвым казался трон.
После события обычное настроение — каковы бы ни были явные мысли — оставалось неизменно
печальным, сурово безнадежным; и каждый раз, очнувшись от глубокой
думы, он чувствовал так, как будто пережил он в эти часы бесконечно долгую и бесконечно черную ночь.
Наш дом разделился на две половины:
печальную — в апартаментах княгини, которая поминутно заходила в комнату Юлико, надоедая ему вопросами и микстурами, и беспечную — где слышался веселый смех Бэллы, ее пронзительные взвизгивания, которым я вторила с особенным наслаждением, да детски-добродушный хохот Израила. Там были тоска и
дума, здесь — беззаботное веселье и смех. Часто к нам присоединялся отец, и тогда нашему веселью не было конца.
И Юрасов, бледный,
печальный, одиноко стоявший на зыбкой площадке вагона, тревожно почувствовал эту стихийную необъятную
думу, и от прекрасных, молчаливо-загадочных полей на него повеяло тем же холодом отчуждения, как от людей в вагоне.